Доктор Стэнхоуп обернулся к Айре Гриншо:
– Можете поговорить с ним, когда я закончу. Но сейчас он мой пациент и нуждается в срочном лечении.
– Приходи потом в мою контору, Ноубл. Хотя мне нечего добавить к тому, что я уже сказал. – Он широко улыбнулся. – Я рад твоему возвращению. Некоторым из нас тебя недоставало.
Шериф вышел из кабинета.
Доктор Стэнхоуп разорвал рубашку Ноубла и осмотрел следы веревки на шее и спине.
– Надеюсь, ты будешь повнимательнее, когда в следующий раз приедешь в город.
– Постараюсь.
– Ты должен быть осторожным, Ноубл. У тебя слишком много врагов.
– И вы один из них?
– Я всего лишь врач и должен лечить как достойных, так и недостойных.
– Ну, и что это означает?
Доктор Стэнхоуп стал смазывать царапины на спине Ноубла, снова заставив его заскрипеть зубами.
– Ты – достойный, – ответил он, закрывая баночку с мазью. – Твой отец много лет был моим другом, я считаю своим другом и его сына.
Доктор опять ощупал ему ребра, и Ноубл застонал от нестерпимой боли.
– Если так вы обращаетесь с друзьями, не хотел бы я быть вашим врагом!
Старик похлопал его по руке:
– У тебя полно ушибов и порезов, но нет переломов. Несколько дней боль будет очень сильной – особенно по утрам, когда поднимаешься с постели. Могу дать тебе обезболивающее.
– Нет, спасибо. У меня дома есть бутылка хорошего бренди – это единственное лекарство, которое мне нужно.
Доктор Стэнхоуп взял Ноубла за подбородок, внимательно осмотрел его лицо и улыбнулся:
– Порезы неглубокие. Вряд ли девушкам стоит опасаться, что твое хорошенькое личико навсегда будет покрыто шрамами.
Ноубл взял мятую ковбойку, которую предложил ему доктор, так как его рубашка превратилась в окровавленные лохмотья.
– Знаете, док, что причиняет мне самую сильную боль? То, что никто из моих противников не нуждается в ваших услугах.
Доктор Стэнхоуп улыбнулся, но сразу стал серьезным.
– Будь осторожен, мой мальчик. Сегодняшний инцидент не был случайным. Кто-то хочет отправить тебя на тот свет. Он попытался уже дважды и может попробовать еще раз.
* * *
Рейчел вошла в лавку Мак-Ви, все еще кипя от гнева.
– Скажите, Джесс, почему вы не попытались помочь Ноублу? – Она посмотрела на миссис Мак-Ви – худощавую, похожую на птицу женщину с маленьким ртом и круглыми черными глазами. – А вы, миссис Мак-Ви, почему не вмешались?
– Мы считаем, что Ноубл это заслужил, – ответил Джесс, не глядя на Рейчел.
– По-моему, Рейчел, ты вела себя недостойно, – заявила миссис Мак-Ви. – Вмешалась в уличную драку! Что бы сказал твой отец, если бы увидел тебя сегодня?
Рейчел снова повернулась к Джессу:
– Скажите, что вы знаете о смерти вашего сына, мистер Мак-Ви?
– Что? – Он выглядел озадаченным. – Почему тебя вдруг это заинтересовало?
– Скажите, что вам известно о смерти Джесси, – настаивала Рейчел.
– Как ты можешь говорить с нами об этом?! – вмешалась миссис Мак-Ви. – Неужели ты не понимаешь, что это для нас мучительно?
– У меня есть важная причина спрашивать об этом. Расскажите о гибели вашего сына, Джесс.
Казалось, лавочник постарел у нее на глазах.
– Что ж, могу и рассказать. – Его голос дрогнул. – Мы получили письмо от командира Джесси, где говорилось о его последних часах. Нашего сына не бросили умирать в одиночестве – один офицер из округа Мадрагон оставался с ним всю ночь, стараясь облегчить его муки.
– Вы знаете, кто был этот человек?
– Нет, мы так и не узнали его имени. Я бы хотел выразить ему благодарность за то, что он сделал для Джесси. Но думаю, он тоже погиб. Если так, то, надеюсь, нашелся человек, который провел с ним его последние часы.
– А если бы человек, который провел ночь с вашим умирающим сыном, нуждался в вашей помощи, вы бы помогли ему?
Слезы потекли по бледным щекам миссис Мак-Ви.
– Как ты можешь об этом спрашивать? Конечно, помогли бы! Мы бы любили его, как сына.
Рейчел смотрела на Мэри и Джесса Мак-Ви и удивлялась, что не испытывает к ним жалости. Возможно, она стала слишком черствой, но ее просто тошнило от благочестивых ханжей, которые проповедовали одно, а делали совсем другое.
– Сегодня, – заговорила Рейчел, – у вас был шанс помочь человеку, который оставался с вашим сыном в его последние часы. Но вы смотрели вместе с остальными, как эти трусливые псы расправляются с ним. Интересно, что бы подумал о вас Джесси, если бы мог это видеть? Ноубл Винсенте – тот самый офицер, который заботился о вашем сыне до самой его кончины.
Губы миссис Мак-Ви дрогнули, она прижала руку ко рту. Мистер Мак-Ви покраснел и опустился на стул. Некоторое время царило молчание, нарушаемое только судорожными вздохами миссис Мак-Ви. Рейчел резко повернулась и распахнула дверь с такой силой, что колокольчик еще звенел, когда она была на полпути к кузнице.
Зеб нагружал фургон. Он посмотрел на Рейчел и усмехнулся:
– Здорово вас разозлили, а?
– Поехали домой! – перебила его Рейчел.
На морщинистом лице старика отразилось беспокойство. Он почесал седую голову.
– Я слыхал, сегодня здесь была потасовка.
Рейчел сердито взглянула на него:
– И где же ты был, когда это произошло?
Зеб сплюнул табак и похлопал по стоящему рядом ружью.
– Целился в того рыжеволосого парня. Я знал, что вам не нужна моя помощь, но на всякий случай…
Внезапно Рейчел засмеялась, и Зеб уставился на нее, как на сумасшедшую.
– Папа был прав, – произнесла она сдавленным голосом. – Когда стоишь слишком близко к Ноублу Винсенте, тебя может смести буря.
Подсолнечники, склонив головы, плясали на ветру под голубым небом. Сухой горячий воздух обдувал лицо Рейчел. Легкая рябь на воде привлекла ее внимание – крупная рыба на миг высунула голову и скрылась в темных глубинах.
Прислонившись к дереву, Рейчел сидела на берегу Брасос, где она недавно плавала обнаженной с Ноублом, и пыталась собраться с мыслями. Почему она вернулась на это место? Что влекло ее сюда?
Сняв сапоги, Рейчел закатала штанины и окунула ноги в воду, шевеля пальцами, как делала в детстве. И почему только она не может быть похожей на своих сверстниц? Большинство ее подруг были замужем и имели детей, а у нее ничего не было, кроме «Сломанной шпоры». После смерти отца Рейчел очень много работала и у нее оставалось мало времени для общения. Некоторые мужчины пытались ухаживать за ней, но она отделывалась от них под тем или иным предлогом. Правда состояла в том, что никто из них ее не интересовал.
